Надо было их голыми выгнать
Ξ 7 июня, 2008 | → | ∇ Новости кино, рецензии |
Текст: Семен Кваша Прошел последний съемочный день фильма Павла Лунгина "Иван Грозный" с Петром Мамоновым в роли царя. Боярские дочери бегали под плетьми, Иван Охлобыстин утешал их конфетами "Коровка". На съемках фильма "Иван Грозный и митрополит Филипп" раздаются стоны и вопли: опричники порют боярских дочерей, те отыскивают попрятавшихся в Александровском дворце калик-бомжей, от которых царь хочет избавиться, а сам царь занят строительством нового Иерусалима на крови. Примерно сотня девок — в основном светловолосых, но есть и рыжие, и даже пара брюнеток — копошатся во дворе Александровского опричного дворца. Двор огорожен высоким частоколом, с двух сторон ворота, с третьей — клетки для диких зверей. В этом дворе уже затравили медведем боярина. Мы на эту сцену не попали, а жаль: говорят, медведь был сытый, ленивый и боярина драть не хотел. Боярин — актер Алексей Макаров — все равно очень беспокоился. Медведь, все-таки, полтонны весит. В этот день, впрочем, тоже все было интересно. Девки — среди которых, кстати, была и банковская служащая из Владимира — изображали боярских дочерей, свезенных в Александровскую слободу, чтобы символически отмыть новый царский дворец, его Новый Иерусалим, в котором он собирался не только засесть, как волк в логове, чтобы защититься от боярской крамолы (ради этого Иоанн планировал даже бегство в Англию), но и дождаться Страшного суда (тогдашние аналитики прогнозировали, что он наступит со дня на день) и чистым войти в царствие небесное. Боярышни на съемках были одеты в одни рубахи, босые (ну, точнее все-таки в сапогах. Босыми они были за день до того, и соломой, которая устилает двор, порезали ноги так, что Павел Лунгин над ними сжалился и разрешил надеть сапоги). Во все нарастающей истерике они собирают в дубовые ведра грязную солому, а между ними ездят на лошадях опричники и секут нерадивых плетками. Александр Домогаров, играющий Федора Басманого, размахивает плеткой очень аккуратно — не дай Бог кого-то задеть. А один из каскадеров, напротив, развлекается как может, и в хвост, и в гриву. В перерывах между съемками у некоторых девушек можно разглядеть синяки на руках. Но такова уж сила искусства. "Надо было их голыми выгнать, но я уж постеснялся", — говорит Павел Семенович Лунгин. Что ж, и так Иоанн Васильевич тоже развлекался, поскольку был невероятно развратен, сладострастен, и человеческую жизнь и честь ни в грош не ставил. Впрочем, и так тоже достаточно: по меркам 16-го века боярские дочери все равно, что голые. Помните историю, как Иван Грозный убил своего сына? Он застал свою невестку, на последнем месяце беременности, одетой в одну рубаху, причем в ее собственных покоях. Он ее обругал за это и поколотил, поскольку негоже царевне ходить нагой, в одной рубахе. Сын на отца страшно разозлился, а отец убил его ударом посоха в висок. Так что эротизма в сцене будет хоть отбавляй. Тут нельзя не прибавить еще один эпизод: девушек попытались научить древним инстинктам. "Понимаете, в древней Руси у девушек не было нижнего белья, поэтому, когда они бегали, грудь у них тряслась, и они ее инстинктивно зажимали рукой". "А у меня не трясется, что мне делать?". Стоит только позавидовать выдержке Петра Николаевича Мамонова, Олега Ивановича Янковского, Павла Семеновича Лунгина и еще нескольких десятков мужчин, наблюдавших бег сотни русских красавиц в течение многих дней по несколько раз в день. Нервы, как мы видим, не выдержали только у одного из каскадеров. Если же отвлечься, самым колоритным человеком на съемках был Иван Охлобыстин, игравший царского шута. Что на площадке, что в перерыве Охлобыстин был душой компании: шутил, демонстрировал публике объемистое брюхо и татуировки, подбадривал коллег и на свои деньги купил для девушек мешок конфет "Коровка", чтобы подсластить пилюлю. Саму историю на съемках понять невероятно тяжело, впрочем, кое-что все же можно рассказать. Алексей Иванов и Павел Лунгин написали сценарий о борьбе святого с упырем, митрополита Филиппа, живущего в правде и умирающего в ней же с Иваном Грозным, человеком, который грешил, каялся, и снова грешил, был невероятно талантлив как писатель, поэт и драматург, был отличным актером — одним словом, русский Нерон. Это довольно камерная история — хотя в кадре и мелькнет красавица в красной парче, сидящая на лошади по-мужски, вторая жена Иоанна, черкешенка Мария Темрюковна, с удовольствием участвовавшая в его кровавых забавах. Массовка и второстепенные герои служат фоном для нравственной дуэли — в которой, как это полагается на Руси, победит мертвец.
