Овощные знамения
Ξ 3 февраля, 2008 | → | ∇ Новости кино, рецензии |
Текст: Иван Куликов Получивший "Льва" в Венеции сюрреалистический "Новый свет" с Шарлоттой Гинзбур рассказывает об исходе крестьян-итальянцев в Америку — библейская эпопея, изложенная языком Джанни Родари.
приключения / драма / мелодрама
Режиссер: Эмануэле Криалезе
В ролях: Шарлотта Гинзбур, Винченцо Амато, Аврора Кваттрокки, Франческо Касиса, Филиппо Пучилло, …
Семья Манкузо — отец-вдовец, бабушка-знахарка и двое недорослей, один из которых немой, зато второй умеет считать до десяти, обменивают осла на башмаки, покупают билет на пароход и отправляются в Америку, где у Манкузо уже обосновался брат-близнец. Начало двадцатого столетия в Италии немногим отличалось от конца десятого или середины первого: босоногие Манкузо все также приносили жертвы капищу, осененному теперь крестом, а бабушки-знахарки вытягивали змей из влагалищ одержимых девственниц. Старый Свет продолжал бы в том же духе до скончания времен, если бы не Соединенные Штаты, забросавшие Европу почтовыми открытками, на которых деревья плодоносят долларами, а упитанные фермеры обнимаются с гигантской курицей. Наглядная агитация госдепартамента, отвечавшего за приток рабочей силы в США. Первые ласточки американской пропаганды.
Кадр из фильма "Новый свет"
Исход крестьян, уплывших за мечтой из мира капищ, мычащих ослов и змея-искусителя, приобретает масштаб библейской эпопеи, изложенной языком Джанни Родари, но раскрашенной красками старых итальянских мастеров. Бедняку Манкузо (Винченцо Амато) всю дорогу мерещатся религиозные знамения в виде монструозной моркови, гигантских кабачков и молочных рек, где среди овощей купается его дама сердца — аристократичная девушка-вишенка (Шарлотта Гинзбур), которой срочно нужен муж для пересечения границы (муж, однако, сильно благоухает луком). А французскому оператору Аньесу Годару — сплошь караваджи с рубенсами: при таком изобилии фактурных итальянских физиономий так и хочется натереть кинопленку охрой и соорудить из этого потрясающего человеческого материала какое-нибудь "Снятие с креста" или "Положение во гроб".
Режиссер Эмануэле Криалезе играет на этом сюрреалистическом контрасте, убедительно скрещивая (быть может, впервые в истории) платоническую любовь и пророческую, так уж получилось, морковь, отвечающую в фильме за Царствие небесное. Историю путешествия из прошлого в будущее, из старого в новое, из европейской религии в мир рационализма (всех итальянцев прогоняют через тест ай-кью в иммиграционном чистилище на острове Эллис), он аранжирует скорее по законам сна, чем сюжетной логики. Поэтому даже то, что не попадает в кадр — вавилонские небоскребы Нью-Йорка, скрытые туманом — оказывает гипнотическое воздействие на зрителя.
Поэтому единственная честная претензия, предъявленная для проформы Криалезе при вручении ему на Венецианском фестивале "Серебряного льва" — "Новый свет" прекрасно смотрится как художественное полотно, которое, однако, забыли снабдить рамой из добротного сюжета. Не очень понятно, чем там все у них закончилось — у лука с вишенкой. Не ясно, доехало ли в полном составе итальянское семейство до США. Не ясно даже, хотел ли режиссер сделать именно тот фильм, который у него в результате получился: темпераментный сицилиец работает в лучших традициях итальянского кино, то есть почти экспромтом. По ходу съемок у него умер исполнитель главной роли Винсент Скьявелли, известный американский характерный актер, сыгравший потустороннего бомжа в "Призраке" с Патриком Суэйзи. В результате первоначальный сюжет перештопали на живую нитку, а Шарлотта Гинзбур до сих пор не уверена, кого точно она сыграла в этом фильме (впрочем, не это ли ее истинное амплуа?).
Кадр из фильма "Новый свет"
Фильм остается в памяти не историей, у которой нет начала и конца, а скорее подвижными иконами, где по молочным рекам плывет любовь-морковь, а библейский пароход, который не показывают полностью (слишком дорогая декорация?), гудит и дышит в долби-стерео, как Лефиафан. Или потрясающей сцене, где пассажиры, запертые во время бури, перекатываются по трюму, как горох. Магия режиссерского взгляда, создавшая эти кадры, как пить дать такая же, что и у бабки-знахарки, спасающей от немоты младшего Манкузо, которого из-за этого дефекта не пускали в США. Вот и Криалезе наколдовал с итальянским кино, до недавнего времени влачившем провинциальное существование, нечто такое, что ему выписали визу как в Старом свете, так и в Новом (фильм был активно поддержан Мартином Скорсезе). Вообще, с такими магическими бабушками можно переправлять из прошлого в будущее что угодно: сейчас — итальянских гастарбайтеров, как у Криалезе, завтра — матрешку, березку и пару смазных сапог. Почему бы нет? Поэтому, ради Мадонны, хоть кто-нибудь объяснит русским режиссерам, где раздобыть волшебную старуху?