The Independent: Страсти, смертельные секреты и предательство в путинской России

Ξ 24 апреля, 2009 | → | ∇ Новости отовсюду |

Москва, Апрель 24 (Новый Регион, Денис Фрунзе) – Известная британская газета The Independent на этой неделе порадовала читателей большим детективным материалом о деятельности бывшего киллера российских спецслужб, который участвовал в операции по освобождению заложников в театральном центре на Дубровке.

Автор статьи Шон Уокер предполагает, что какие-то «секретные» факты киллер мог рассказать гражданке Великобритании, с которой у него был роман и которая собирает материал для своей книги про трагедию «Норд-Оста». За это русский суперагент поплатился карьерой и свободой.

РИА «Новый Регион» представляет свой перевод данного текста. Приятного чтения.

Он был сотрудником элитных спецслужб. Она – драматургом – диссидентом. Они подошли слишком близко – и друг к другу, и к правде о знаменитой террористической атаке.

Жердевка – городок в самой настоящей русской глухомани, в семи часах езды от Москвы, является типичным местом, где никогда и ничего не происходит. Почти все автомобили здесь – старые, сто раз битые «Лады». Из нескольких здешних кафе доносится удушающий запах горелого дешевого масла. Городок населен дружелюбными людьми с вечно трагическими выражениями на лицах, которые начинают каждое утро с большого стакана водки. И вот среди всей этой провинциальной унылой тухлятины все последние недели разворачивалась невероятная драма, незамеченная миром.

Горьким апрельским утром, под аккомпанемент мрачного дождя, спустя двое суток после начала нового суда над олигархом Михаилом Ходорковским в Москве, в маленький деревенский дом, в котором расположился судебный участок в Жердевке, с соблюдением жестких мер безопасности были доставлены шестеро ответчиков по рассматриваемому делу.

Внешне, это было самое заурядное дело. Пятеро мужчин, выходцев из Дагестана и Чечни – мятежных областей России – вместе с одним этническим русским обвинялись в вооруженном ограблении, которое было совершено в начале прошлого года на одном из участков дороги неподалеку. Однако русский, оказавшийся на скамье подсудимых, не был обычным преступником. Его имя – Андрей Яхнев, и до своего ареста в начале 2008 года он был высокопоставленным оперативным работником секретного специального отдела по борьбе с терроризмом.

Его друзья и коллеги утверждают, что обвинения, предъявленные ему невероятны и абсурдны. Его адвокат уверен, что доказательства обвинения просто слабы. Такие люди как Яхнев обычно не подвергаются в сегодняшней России судебному преследованию по обвинениям в грабеже. Даже если бы он и совершил такое преступление, для его начальников не стало бы проблемой спустить дело на тормозах и добиться его освобождения, если бы они этого захотели. Так почему же его хотят заставить гнить ближайшие 12 лет в провинциальной тюрьме? Может быть, он знал слишком много тайн своих начальников? А может быть, он слишком сблизился с рожденной в России британкой, у которой были тесные связи с живущими в Лондоне врагами Владимира Путина, и с которой у нашего подсудимого завязался любовно-шпионский роман?

Ходорковского знают во всем мире. При этом немногие даже в России слышали имя Андрея Яхнева. В то время как суд над бывшим хозяином крупнейшего нефтяного гиганта освещается всеми мировыми СМИ, ни один журналист не написал о процессе над Яхневым. Но если изучить подробности его дела и его прошлого, становится многое понятно о том, что такое современная Россия, и о мире, в котором живут российские спецслужбы. Дело Яхнева – это головокружительный рассказ о теориях заговора, террористах, секретных агентах, и любовном романе, преодолевающем границы. Обычно такие вещи бывают только в книгах, а не в реальной жизни.

Человек с несколько грузным телом и сутулой фигурой сел на деревянную скамью внутри металлической клетки в зале судебного заседания города Жердевка. Он так был не похож на киношного Джейсона Борна, однако на протяжении более десяти лет он действительно был суперагентом – элитный оперативник, бегло владеющий несколькими иностранными языками, которого посылали на выполнение самых опасных и ответственных миссий.

Андрей Яхнев родился в южном российском городе Моздоке в 1975 году, и после четырех лет обучения в военном училище он был принят в элитный армейский спецназ «Витязь», пройдя тяжелейший отбор. Это армейское подразделение специализируется на борьбе против терроризма, оно нередко направлялось на передовую во время чеченских войн для выполнения особо опасных миссий. Он начал свою карьеру в спецназе как заместитель командира, а позже и сам стал командиром отряда «Витязь», проводившего боевые операции против чеченских мятежников. В 2001 он был переведен в МВД, где вскоре получил назначение в только что созданный «отдел Т». Этот отдел, один из самых секретных в России, тесно сотрудничал с ФСБ – и занимался предотвращением террористических актов и исследованием их последствий.

Андрей Яхнев получил звание майора и должен был быть представлен к очередному званию подполковника в 2008 году. Его официальная должность – старший сотрудник по особо важным делам, что означало, что он принимает участие в самых важных операциях, организованных МВД.

По данным Андрея Солдатова – ведущего независимого эксперта по российским спецслужбам – это самый высокий разряд, какой только может получить оперативный сотрудник. Яхнев являлся специалистом по Чечне и Дагестану – очагам мусульманского мятежа против Москвы. Яхнев также утверждает, что принимал участие в спецоперациях на территории Белоруссии, Украины, Казахстана и странах дальнего зарубежья, назвать которые он отказался. Он свободно говорит на английском и чеченском языках. «Задача ФСБ состоит в том, чтобы вести наблюдение за подозрительными лицами и их деятельностью, – рассказал Солдатов. – Задача спецслужб МВД – убивать лидеров террористов. Специальные сверхсекретные группы засылались в горячие точки, чтобы на месте убивать противников. Эти группы настолько секретны, что даже многие сотрудники Министерства Внутренних Дел не знают об их существовании, чтобы избежать утечки».

У Яхнева было удостоверение личности, которое заставляло дрожать любого дорожного инспектора, который осмеливался останавливать его БМВ, чтобы вымогать взятку. Разрешение подчеркивало его важность и запрещало кому бы то ни было обыскивать его самого или его автомобиль. Документы, представленные на суде, также подтверждают, что на работе он получил несколько различных номерных знаков, с помощью которых мог замаскировать свой автомобиль. У него также было несколько поддельных загранпаспортов, для выполнения миссий за границей. Его служба также предполагала и офисную работу, и обязанности вести расследования. По описанию его друзей складывается образ человека, который был чем-то значительно большим, чем просто хладнокровным профессиональным убийцей.

«Он невероятно интеллектуальный и начитанный парень», – говорит Сергей Бадамшин, московский адвокат и друг Яхнева. Они познакомились через общих знакомых несколько лет назад и подружились. «С ним легко дружить. Он нравился всем. Он мог найти общий язык и с олигархами, и с бомжами. Он мог со всеми разговаривать на равных – он был из тех людей, к которым невольно начинаешь сразу же испытывать симпатию», – рассказывает Бадамшин.

Иногда Яхнев исчезал на Кавказе на несколько месяцев, но когда он возвращался в Москву, то с друзьями ходил по барам и клубам, наслаждаясь ночной жизнью Москвы до самого рассвета. «Даже когда он был не при исполнении, при нем всегда было оружие, пистолет Стечкин, – рассказывает Бадамшин. – Он был настоящим воином. Он никогда не рассказывал о своих миссиях, но было видно, что он занимается очень серьезными делами».

19 января 2008 года он возвратился в Москву после миссии в Дагестане, которая продолжалась несколько месяцев. После недельного отпуска, его вызвали для руководства операцией по поиску и задержанию человека из Карачаево-Черкессии, который делал бомбы и по оперативной информации скрывался в Москве.

25 января ему позвонил Арсен Муидов – человек из дагестанской диаспоры в Москве, которого Яхнев использовал в качестве информатора с 1999 года. Муидов рассказал ему о том, что в ближайшее время из Дагестана в Москву должна быть передана большая денежная сумма – 25 миллионов рублей наличными. Согласно версии обвинения, Яхнев согласился войти в преступную группировку для того, чтобы украсть эти деньги. Согласно показаниям Яхнева, он лишь назначил встречу Муидову для того, чтобы выяснить, кто перевозит эти деньги и с какой целью. Поскольку он не знал, от кого шли средства, он оставил на своем рабочем столе записку с объяснением, куда он пошел и что собирается выяснить. Через 24 часа он был арестован.

«Люди с его положением, люди с такими документами, которые были у него, никогда не оказываются за решеткой в России», – говорит Бадамшин, который, как адвокат, хорошо знает систему судопроизводства в стране. С этим согласны и эксперты по российским спецслужбам. По их мнению, если высокопоставленный чиновник от ФСБ или других секретных служб подвергнут судебному преследованию в России, причину этого надо искать совсем не в тех обвинениях, которые представлены в итоге на суде.

Так почему же Андрей Яхнев оказался в тюрьме?

Наталья Пелевина говорит, нервно затягиваясь тонкой сигаретой. Пелевина – общительная 32-летняя женщина, с черными, как смоль волосами и кроваво-красной помадой. «Никогда не хотела предавать эти вещи огласке, но дела складываются так, что у меня, похоже, нет никакого другого выбора», – говорит она. На высоких каблуках, одетая в ярко-фиолетовый пиджак, она до малейшего дюйма выглядит как гламурная русская женщина, однако акцент выдает ее происхождение.

Родившись в Москве, она в 11 лет вместе с родителями переехала жить в Лондон. Это случилось непосредственно перед крахом Советского Союза. Семья осталась в Великобритании, где Пелевина начала актерскую карьеру. Тем не менее, она часто ездила в Россию. У нее было много знакомых чеченцев в Москве, и она с ужасом следила за чеченскими войнами 90-х. Когда чеченские мятежники захватили театральный центр на Дубровке, она поняла, что хочет написать об этом пьесу.

Драма «Норд-Оста», когда сотни театралов оказались в заложниках у вооруженной бригады чеченцев, стала самыми темными часами в восьмилетней президентской карьере Владимира Путина. Русские закачали в театр ядовитый газ, избежав тем самым взрывов, однако по крайней мере 130 заложников умерли, главным образом потому, что им не дали противоядия против этого газа. Российские власти представили эту операцию, как блестящую победу, однако многие из оставшихся в живых были в ярости от того, что российские спецслужбы смогли допустить захват театра и от того, что никто не был готов к последствиям применения газа.

Пелевина беседовала с людьми, пережившими эту драму, а также с их родственниками, когда находилась в Москве, пытаясь понять, что чувствовали люди, проведшие 57 часов в заложниках. Она встречалась и с журналисткой Анной Политковской, много писавшей на тему «Норд-Оста». Пытаясь узнать больше подробностей об операции по штурму театра она хотела навести контакты и с представителями спецслужб, которые участвовали в тех событиях.

Весной 2005 года ей удалось договориться о встрече с тремя полковниками ФСБ в отставке, которые участвовали в подготовке спецоперации. Их встреча произошла в кафе Мосгордумы: один из полковников к тому времени стал депутатом. «Они разговаривали со мной очень грубо, – рассказывает Пелевина. – Все время спрашивали, для чего я пытаюсь разворошить все это дело. Они ничего мне так и не рассказали. Мне казалось, что не я беру у них интервью, а они допрашивают меня».

Действительно, наряду с подозрительными взрывами жилых домов в Москве в 1999 году, которые предшествовали началу второй чеченской войны и приходу Путина к власти, события, окружающие драму «Норд-Оста», всегда были чем-то из запретной области. Правительственное расследование было нарочито поверхностным. Многие события, случившиеся тогда, на первый взгляд были абсурдными и бессмысленными. Почему террористы не взорвали себя, когда поняли, что театр наполняется газом? У них было для этого время, прежде, чем смертельный газ убил их. Почему спецназ, штурмовавший здание, имел приказ не оставлять террористов в живых? Оставшиеся в живых заложники утверждают, что террористы не выглядели возбужденными или готовыми к смерти. По их свидетельству, они весело болтали друг с другом, а женщины красили ногти.

Спустя шесть месяцев после трагедии, Анна Политковская встретилась с чеченцем Ханпаши Теркибаевым, который утверждал, что входил в состав группы, захватившей «Норд Ост», но ушел из здания до начала штурма. Теркибаев был теневой фигурой, имевшей связи и с сепаратистами и высокими кремлевскими чиновниками. Он даже ездил в Европу в составе официальных российских делегаций. Политковская была уверена, что история Теркибаева доказывает, что секретные службы имели связи с террористами и подстрекали их на захват театрального центра.

Незадолго до того, как Политковская встретила Теркибаева, российский политик Сергей Юшенков был застрелен в Москве. Александр Литвиненко, бывший агент ФСБ, живущий в Лондоне, утверждал, что передал досье, собранное на Теркибаева Юшенкову за несколько дней до его смерти. Теркибаев погиб в автокатастрофе в Чечне в 2004 году. Политковская была застрелена в Москве в конце 2006 года, за несколько недель до того, как в Лондоне полонием был отравлен Литвиненко.

Нет никаких доказательств того, что эти смерти были как-то связаны с «делом Норд-Оста». Политковская и Литвиненко были замешаны в целом ряде неоднозначных дел, есть и альтернативные версии причин убийства Юшенкова. Сам Теркибаев утверждал, что Политковская сама придумала эту историю. Другие отмечают реакцию, с которой власти реагировали на малейшее раскрытые деталей операции в «Норд-Осте» и очень заботились о том, чтобы то, что они старались преподнести как победу, не описывалось как катастрофа.

Многие наблюдатели сомневаются в том, что ФСБ участвовало в подготовке операции.

Но никто так и не провел полноценного расследования. Пелевина захотела это сделать. В дополнение к пьесе, она решила написать и книгу об этих событиях. «Чем больше я расследовала это, тем больше понимала, что все было совсем не так, как это обычно представляется», – говорит она.

Информатор в Москве сообщил Пелевиной, что, похоже, знает человека, который был связан с людьми из правительства, отвечавшими за операцию. Они созвонились и назначили встречу. Июльской ночью 2005, уже заполночь, ее посадили в машину и минут сорок везли от Москвы по затемненной лесной дороге, пока они не доехали до небольшого ресторанчика. В зале было пусто. Через некоторое время подъехал автомобиль, из которого вышел крепкий молодой человек с короткими волосами песочного цвета. Он сел напротив нее. Это был Андрей Яхнев.

Он говорил спокойно, не глядя ей в глаза. На той первой встрече он не раскрыл главных тайн о связи властей с трагедией Норд-Оста, но он расположил ее к себе искренностью, с какой она не сталкивалась, общаясь с людьми, игравшими на стороне правительства. Яхнев был в командном центре, руководившем штурмом, и одним из первых вошел в здание театра. Он также принимал участие и в расследовании, которое проводилось позже. Его история звучала правдоподобно и в деталях совпадала с историями, рассказанными заложниками. В отличие от бывших полковников ФСБ, с которыми она встречалась ранее, Яхнев более эмоционально воспринимал трагедию, было видно, что она лично тронула его. Некоторые из вещей, которые рассказал ей Яхнев, крепили подозрения Пелевиной относительно того, что же на самом деле произошло в Центре на Дубровке. Его рассказ довел Пелевину до слез, и она попросила Яхнева о новой встрече.

Они начали встречаться постоянно. Это была дружба, основанная на взаимном интересе и переросшая в роман. Они редко виделись, но часто разговаривали по телефону. Пелевина много времени проводила в Лондоне и Нью-Йорке, да и Яхнев бывало исчезал из Москвы, уезжая в командировки. Когда они оба оказывались в Москве, он звонил ей, называл время и место в центре Москвы, где они должны были встретиться. Он приезжал на встречу на своем автомобиле, и они проводили несколько часов вместе.

Нет никаких сомнений, что власти знали об отношениях между Андреем Яхневым и Натальей Пелевиной. Они также наверняка знали, что у Пелевиной в Лондоне были связи с людьми, посвятившими жизнь борьбе с кремлевским режимом. Пелевина знала многих из антикремлевских эмигрантских лондонских кругов, в том числе и Бориса Березовского, беглого эмигранта, который помог Путину прийти к власти, но после этого попал в опалу. С лондонскими эмигрантами ее познакомил Ахмед Закаев – бывший чеченский повстанец, объявленный Москвой в розыск и живущий в Великобритании. Москва неоднократно требовала выдать российскому правосудию Березовского и Закаева, но каждый раз получала отказ.

Пелевина подружилась с Закаевым, но вот с Березовским и его окружением найти общего языка не смогла. «Мне кажется, что его борьба – это проявление личной мести, а не желание сделать родную страну лучше», – говорит Наталья Пелевина. Окончательный разрыв отношений между Пелевиной и Березовским произошел, когда в Лондоне был убит Александр Литвиненко, с которым она тоже была знакома. Пелевина подозревала, что в этом деле было больше сомнительных деталей, чем это казалось на первый взгляд.

Но когда отношения между Пелевиной и Яхневым только начинались, размолвка с Березовским еще не случилась. Службы безопасности всегда отслеживают людей, которые появляются в близком окружении человека, занимающегося такой работой, как Яхнев, и, конечно же, они знали и о Пелевиной, и о ее связях с Березовским. Она была из тех людей, с кем ФСБ не рекомендовало бы водить дружбу, особенно таким, как Яхнев. Почему же они позволяли этим встречам продолжаться? Возможно, власти сказали Яхневу поддерживать эту связь, чтобы найти какие-то новые подходы к Березовскому, которые могли бы использовать в дальнейшем.

Все это накладывало определенный отпечаток: влюбленные, находящиеся в самом начале своих отношений, должны были быть всегда настороже, подозревая, что у партнера могут быть на самом деле скрытые мотивы. Яхнев, возможно, подозревал, что Пелевина была известным типом разведчицы, которую подкладывают в постель для сбора информации, и что она работала на Ми-6 или Березовского, а пьеса о «Норд-Осте» была лишь разработанной легендой. Пелевина не знала, получал ли Яхнев приказы от своего начальства использовать ее как источник для сбора информации о Березовском и Закаеве. Но эти странные отношения продолжались. Казалось, они любят друг друга, но при этом каждый из них не мог по понятным причинам до конца доверять другому.

Как-то ранним вечером летом 2006 Яхнев позвонил ей и назначил встречу в роскошной гостинице Метрополь, которая находится в паре шагов от Лубянки – печально знаменитого здания, где КГБ вел допросы и совершал казни. Они зашли в бар и он усадил ее за стойку рядом с человеком, который читал «Коммерсант». В зале, за столиками сидели несколько мужчин, оркестр играл фоновую музыку.

«Мы можем разговаривать здесь, в присутствии всех этих людей?», – спросила она. «Все в порядке, здесь все наши, – ответил Яхнев, улыбаясь. – Кроме музыкантов. Я просто хотел тебя кое с кем познакомить».

Мужчина рядом отложил в сторону газету и представился генерал-лейтенантом ФСБ, одним из главных руководителей по борьбе с терроризмом, начальником контрразведки. Яхнев отошел. Генерал пил кофе, но Пелевина заказала себе вина, чтобы хоть как-то успокоить натянувшиеся нервы.

«Вся обстановка вокруг была какая-то нереальная, как будто я попала в кино, – вспоминает Пелевина. – Он спросил меня, как бы в шутку, как давно я работаю на Ми-6. Я даже и не знала, как на это надо реагировать, поэтому в той же манере ответила ему, что меня завербовали еще в школе».

Беседа продолжалась в том же духе, с колкостями, замаскированными под шутки. Она спросила, не хотели бы они перевербовать ее, он ответил, что они не берут на работу всех подряд, но она могла бы пройти тест. Она уходила испуганная, запутанная, злая на Яхнева, и через день покинула Москву, улетев в Лондон.

Тем не менее, характер их отношений не изменился. Они также редко встречались и часто болтали по телефону. «Можно сказать, что у нас практически и не было секса. Это случилось лишь несколько раз, – говорит Пелевина. – Он несколько раз привозил меня в квартиру, где было только самое необходимое – кровать, маленькая кухня с пустым холодильником. Это было место для того, чтобы перезарядить батареи, а не для того, чтобы жить».

Она никогда не была в его настоящем доме, не знала, где он находится. Она даже не знала его фамилии и возраста. Это были вопросы, которые он запретил задавать. Но они нашли точки соприкосновения. Для Пелевиной было важно то, что человек, занимающийся такой работой, был таким открытым и при этом задумывался о последствиях. Яхнев с пониманием слушал претензии Пелевиной к российской политике на Кавказе.

«Я был не согласен с государственной политикой борьбы с терроризмом на Кавказе по наиболее фундаментальным направлениям, – рассказал Яхнев через своего адвоката. – Я всегда говорил, что люди, принимавшие участие в вооруженных формированиях сепаратистов в Дагестане и Чечне, делали это по очень разным причинам. Я постоянно говорил своим начальникам, что для того, чтобы решить эту проблему, нужны не карательные меры, а социально-экономические. Я также пытался объяснить, что террористы на территории России не финансировались из-за границы, а получали деньги от местных политических кланов, боровшихся за власть в республиках Северного Кавказа, которые хотели обеспечить для себя административный ресурс и федеральное финансирование».

Яхнев, таким образом, полностью отрицал официальную версию событий на Северном Кавказе, которые были объявлены террористическим джихадом, который необходимо подавить силой. Он также отметил с брезгливостью, что некоторые из генералов, которые должны были бороться с терроризмом, больше интересовались личным обогащением, чем с защитой безопасности России.

Однажды ночью 2007 года наша пара пошла поужинать в один из ресторанов, расположенных возле стадиона «Лужники» на юго-западе Москвы. Яхневу постоянно звонили на телефон. В итоге они были вынуждены уйти. Было ощущение, что его опять вызывают для того, чтобы отправить в служебную командировку. «Он вез меня ко мне домой на Проспект Мира и неожиданно сказал: «Я, наверное, уйду со службы», – вспоминает Пелевина. – Я сказала: «Что? Как это вообще возможно?», а он спросил, будет ли он мне интересен, если перестанет быть агентом, и я ответила «да»». Он высадил ее у подъезда и растворился в ночи на своей машине. Это был последний раз, когда она видела его, как свободного человека.

Тем временем пьеса о «Норд-Осте» была написана. С текстом, законченным еще в 2005 году, она обращалась к своим знакомым в театральном мире Москвы с просьбой помочь с постановкой.

Текст получился спорным, неоднозначным. В пьесе бандиты в масках должны были спускаться прямо по театральным проходам, а актеры, играющие заложников, должны были быть рассеяны прямо по зрительному залу среди простых зрителей. Многие, с кем она говорила на счет постановки в Москве, отмечали, что это была смелая идея, но никто не хотел с ней связываться. Организовывать такую постановку вскоре после драмы было в России опасной идеей. В итоге, возможность поставить пьесу появилась осенью 2006 года в маленьком театре Нью Энд в лондонском Хэмпстеде. Спектакль получил хорошую критику в Британии, некоторые из бывших заложников специально прилетели в Лондон на премьеру и были впечатлены увиденным. Приехав из страны, которая тщательно скрывает обстоятельства трагедии, они были благодарны тем, кто по-прежнему старается оставить эти события в центре общественного внимания.

Позже, как раз перед самым арестом Яхнева, Пелевиной через знакомых передали, что один театральный режиссер в Дагестане выразил желание поставить эту пьесу у себя в театре в Махачкале, – одном из самых опасных городов России, где до сих пор идут перестрелки между боевиками и российскими войсками, и где Яхнев выполнял свои самые опасные задания. Это был опасный шаг, однако Пелевина провела переговоры, подписала контракт, сделала русский перевод пьесы. В начале 2008 года начались репетиции. 4 апреля, в день премьеры, руководству театра сообщили, что спектакль планирует посетить президент Дагестана Муху Алиев со свитой. В срочном порядке подготовили банкет для высоких гостей и додумались предупредить президентских секьюрити, что по ходу пьесы актеры, играющие террористов, будут входить в зал по рядам. «Хорошо, что вы нас предупредили, – сказал начальник охраны, – А то ведь мы б их сразу же завалили».

Пелевина отправилась на премьеру в город, расположенный на берегу Каспийского моря, возле величественных пиков и долин Кавказа, на родину боевиков, которые давали немало работы для Яхнева. Спектакль начался в 17-30 и в 19-00 закончился. Просматривая видео с премьеры, замечаешь слезы в глазах у многих зрителей и постоянно слышишь аплодисменты. Пока аудитория аплодировала актерам, президент Дагестана встал и ушел из театра в окружении охраны и правительственной свиты. Вскоре режиссеру театра позвонили из Правительства и сообщили, что это была последняя постановка пьесы. Президент Алиев заявил, что спектакль прославляет терроризм и обвинил Пелевину в том, что она выполняет заказ Лондона с целью дестабилизировать ситуацию в Дагестане.

Спустя несколько минут после того, как в Махачкале опустился занавес, мощный взрыв разнес в куски квартиру Пелевиной в Москве. «Я разговаривала по телефону с друзьями из «Новой Газеты», которым рассказывала о том, как прошла премьера, и они мне сообщили о взрыве в моей квартире», – говорит Пелевина.

Взрыв разрушил и соседние квартиры, стал причиной смерти трех человек и нанес непоправимый ущерб квартире бабушки и деда Пелевиной, у которых она останавливалась в Москве. Городские власти сразу же заявили о взрыве газа, однако позднее признали, что это была бомба. Двое из погибших, живших в соседней квартире, были связаны с крайне правой организацией и власти предположили, что они, вероятно, пытались сделать взрывное устройство, на котором и подорвались случайно. Хотя российские фашисты, как правило, не используют бомбы, предпочитая ножи и кастеты, эту версию поддержало следствие, не став более тщательно расследовать этот инцидент. Как это часто бывает в России, нет никакой возможности узнать нечто большее об инциденте, чем говорится в официальной версии. Однако в Москве не так уж часто взрываются бомбы, да и совпадение со временем спектакля выглядит подозрительным. Это было похоже на знак, что она должна замолчать и исчезнуть.

Впервые я встретил Наталью Пелевину около года назад. Я слышал о судьбе ее постановки в Дагестане и попросил ее рассказать подробности для Independent. Мы поддерживали отношения и после этого, и она постепенно рассказала мне о деталях своих отношений с Яхневым и о его аресте. Ее рассказ казался фантастическим, не из реальной жизни, но я заинтересовался и решил поехать на суд в Жердевку. Меня подвез Владимир Самарин, адвокат Яхнева. Мы ехали на его синем Ленд Ровере на юго-восток от Москвы среди монотонного, как плоский блин, пейзажа, обрамленного бесконечными березами, щетиной торчащих из придорожных сугробов. Самарин, оказавшийся симпатичным человеком, бывшим флотским офицером, рассказал мне о деталях дела по дороге.

Мы приехали в Тамбов, серый городишко, столицу одной из российских областей, знаменитый главным образом тем, что там была создана одна из самых кровавых бандитских группировок в истории России. Здесь находился следственный изолятор, где содержали Яхнева.

Самарин оставил меня есть борщ в придорожном кафе, а сам пошел на встречу с клиентом. Пока я хлебал знаменитый русский фиолетовый суп, на эстраде пела поп-песенки светловолосая девочка в сапогах по колено под аккомпанемент дешевых клавишных Cassio. Кроме меня в баре сидели лишь проститутки на отдыхе, лениво потягивавшие пиво.

Ранним утром следующего дня мы отправились в Жердевку. По пути мы проехали место, где произошло то самое вооруженное ограбление: неописуемая автозаправочная станция с убогим магазинчиком, как раз перед поворотом с трассы на Жердевку. Судебное следствие утверждает, что уроженец дагестанского города Каспийска Али Магомедов узнал, что двое местных жителей должны перевести крупную сумму денег в Москву. Он позвонил своему московскому знакомому Арсену Муидову и предложил их ограбить по дороге. Муидов привлек Яхнева, чтобы обеспечить официальное прикрытие операции, а также еще трех подельников. Поздним вечером 26 января 2008 года Магомедов выследил уезжающих мужчин и позвонил Муидову, который вместе с Яхневым отправились на перехват их автомобиля из Москвы. Автомобили Магомедова и группы Яхнева встретились на полпути из Дагестана в Москву у поворота на Жердевку и условились устроить засаду на автозаправочной станции. Когда автомобиль с деньгами приблизился, они перекрыли ему дорогу, открыли огонь, забрали деньги и уехали.

Яхнев рассказывает совершенно другую версию событий. По его словам, Арсен Муидов был его информатором, с которым он работал с 1999 года, и которому он полностью доверял. «В 2007 году Муидов познакомил меня с жителем Каспийска Магомедовым, который в то время находился в Москве, – рассказывает Яхнев. – Во время одной из своих поездок в Дагестан я встретил Магомедова в Махачкале и предложил ему работать информатором. Я начал привлекать его к операциям только после того, как убедился в его лояльности федеральным властям и готовности вести борьбу против сепаратистов».

Магомедов стал частью теневой сети информаторов и агентов, через которых спецслужбы собирали информацию на Северном Кавказе. Иногда он выполнял функции водителя Яхнева. «Когда я встретил Муидова 25 января, он рассказал о сигнале от Магомедова о передаваемых деньгах и предложил вместе выяснить что это за деньги, кто их передает и с какой целью», – рассказывает Яхнев.

«На Кавказе идет настоящая война. А когда ты участник этой войны, то ты должен доверять людям, с которыми ты работаешь, – говорит адвокат Самарин. – И Муидов, и Магомедов были сотрудниками, которым Яхнев доверял».

«Я решил отправиться с ним, потому что Муидов просил меня об этом, как друга, – говорит Яхнев. – Он не говорил мне, что должно случиться, да я думаю, он и сам наверняка не знал. Для меня было главным узнать, кто везет деньги и с какой целью. У меня был профессиональный интерес».

В этом деле есть много подозрительных моментов. Яхнев утверждает, что во время инцидента он даже не выходил из своего БМВ и не знал, что именно происходит. Муидов вернулся с деньгами, и они поехали в Москву. Милиционеры, которые их остановили, заметно испугались, увидев его документы, но стали звонить в Москву за инструкциями. Где-то на самом верху приказали пренебречь неприкосновенным статусом Яхнева и арестовать его.

Версия Яхнева и вправду кажется подозрительной, но надо учесть, что именно таким образом осуществляется финансирование террористической деятельности в России, которое он должен был предотвратить. Я, конечно, слышал истории о коррумпированных российских спрецслужбистах, но у такого человека, как Яхнев, были гораздо более безопасные и легкие способы получить деньги, чем устраивать засады на неизвестных дагестанцев на ночных тамбовских дорогах.

«Яхнев сам был озадачен обвинениями, – говорит Самарин. – Он сказал мне, что если бы хотел украсть деньги, то это было бы совсем легко. Он бы мог показать свои документы гаишникам и заставить их остановить любую машину, забрать деньги и отдать ему без малейшего выстрела».

Яхнев вначале утверждал, что это недоразумение разрешится, когда в его кабинете обнаружат рапорт с изложением плана предстоящей операции. Однако никакой записки в его кабинете так и не нашли. Он предлагал проверить его на детекторе лжи, но и это предложение отклонили. Я спросил его о том, в чем, по его мнению, причина его задержания и ареста.

«Учитывая то, что я был высококлассным специалистом в своей области с огромным опытом оперативной работы и широкой базой данных, я всегда мог разговаривать с начальством на равных и всегда мог высказать свое мнение. Когда дела шли хорошо, они были вынуждены иметь со мной дело, хотя я никогда не был удобным для них человеком. Но сейчас они решили прикрыть свои задницы и сделали вид, что такого сотрудника никогда не существовало. На работе сказали, что я возглавлял группу наемных киллеров, на счету которых от 10 до 20 убийств», – рассказал Яхнев.

Когда я попытался связаться с кем-то из его бывших коллег, никто не захотел со мной разговаривать, даже анонимно.

«Все контакты с моими коллегами обрублены, – говорит Яхнев. – Их пугали увольнением или тюрьмой. Департамент собственной безопасности уже занялся теми, кто имел особо близкие контакты со мной».

Здание провинциального суда было окружено милиционерами с Калашниковыми и сотрудниками милиции общественной безопасности в их небесно-голубых мундирах. Один из них кружил вокруг здания с натренированной собакой. В здании восемь милиционеров работали как часовые, двое из них с автоматами. Шестерых обвиняемых ввели в зал судебных заседаний. Яхнев сидел подавленный на скамье подсудимых вместе с пятью кавказцами. Публика в суде была представлена только одним человеком. Судебные слушания строились вокруг видеозаписи допроса Магомедова. Дагестанцев, которые, как показалось, не слишком понимали русский язык, спрашивали об обстоятельствах грабежа. Имя Яхнева упоминалось лишь несколько раз, тем более, что дагестанцы ни разу не подтвердили того, что он был как-то вовлечен в преступление.

В итоге, по ходатайству защиты, утверждавшей, что видеозапись не может рассматриваться как доказательство без соответствующих документов, слушанье было приостановлено на десять дней и арестованных опять увезли в тамбовское СИЗО. «Очевидно, что вашего Яхнева подставили», – говорит судья в частном разговоре адвокату, но при этом оба сомневаются в том, что оправдательный приговор возможен. В России оправдательные приговоры составляют 0,8% от всех, выносимых судами.

Драма «Норд Оста» до сих пор является одним из наиболее болезненных эпизодов в новейшей российской истории и многие, облеченные властью люди, готовы пойти на все, чтобы никто и никогда не узнал о том, что случилось на самом деле. Сотрудник, который говорил правду о природе терроризма на Кавказе, вне зависимости от степени его полезности для власти, мог стать слишком неудобным. Это дело оставляет больше вопросов, чем ответов. Невозможно с уверенностью утверждать, что Яхнев оказался в тюрьме из-за своих отношений с Пелевиной, из-за каких-то фактов, которые он ей рассказал, из-за того, что посмел выступить против своих теневых начальников. А может быть, он просто слишком много знал. Знать слишком много – опасная штука в сегодняшней России.

www.nr2.ru