Дьявол носит стэтсон
Ξ 3 февраля, 2008 | → | ∇ Новости кино, рецензии |
Текст: Кирилл Андреев Братья Коэн, специалисты по Витгенштейну и по сексу с глухими, всегда оставались загадкой, хотя никогда ничего не скрывали.
Вообще, эта парочка представляет собой загадку, а таинственных режиссеров, меж тем, мало. Загадкой был Кубрик, загадочен Кар-Вай — изрядные затворники. Коэны же — все как на ладони, известна их биография и личная жизнь, они охотно общаются с прессой. Но интервью с Коэнами неизменно превращаются в балаган, братья сыплют остротами, выглядят совершенно откровенными и только в конце становится ясно, что ничего существенного они ухитрились не сказать. Они словно созданы, чтобы вместе дурачить людей. Джоэл во время учебы в Нью-Йоркском университете снял тридцатиминутную ленту Soundings о глухом парне, чья подружка во время секса вслух фантазирует о его друге, который сидит в соседней комнате. Итан получил бакалавра философии, написав диплом с названием "Два взгляда на позднего Витгенштейна". Чего ждать от такой компании?
А действительно — чего? Начиная с "Просто кровь", их дебютного фильма, получившего Гран-при на Сандэнсе, от них ждали кровавых фокусов. Они их и выдавали, только трюки оказывались похитрее кролика в шляпе. Это комедия или драма? Может быть, сатира? Или, все-таки, хоррор? — трудолюбиво допрашивали критики. Ну, как сказать..., — отвечали братья. "Перекресток Миллера" — это пародия на нуар, а "Бартон Финк" — на нью-йоркских интеллектуалов? — Правильно, как вы догадались? — А может быть нет? — Точно — нет! Вы совершенно правы!
Вероятно, дело тут не в чистом и бескорыстном удовольствии морочить людям голову. За несколько лет до "Просто крови" в ленте "Юбилей" другого поклонника Витгенштейна — Дерека Джармена, позже снявшего о философе целый фильм, слово "постмодерн" появилось в виде граффити на стене апокалиптического панкующего Лондона. Словечко то еще, конечно, но тогда оно означало нечто больше, чем систему перекрестных ссылок и цитат — трагикомический абсурд, пластичный хаос, которому мы своим произволом придаем смысл и значение. Отдавая дань и нуару в "Просто крови" и "Перекрестке Миллера", и Роману Полански в "Бартоне Финке", и Кларку Гэйблу в "О, где же ты, брат?" Джоэл и Итан Коэны растворяли их в той же кислоте, что Джим Джармуш Элвиса Пресли в "Мистическом поезде" — все фигуры и знаки теряют смысл под пустыми небесами.
Кадр из фильма "Старикам тут не место"
Странным образом, этой участи избегали лишь злодеи — зло в мире Коэнов явно имеет фору. Толстяк-детектив, заливающийся визгливым хохотом перед смертью, блондин с рыбьими глазами, засовывающий напарника и измельчитель, психопат, несущийся по горящим коридорам с воплем "Я покажу вам жизнь разума", Антон Чигур с его газовым баллоном для забоя скота — выигрывают они или проигрывают, поле битвы остается за ними. В конце концов, объясняя Хавьеру Бардему как ему играть Чигура, Коэны сделали акцент на прическу киллера, взятую из фотоальбома, запечатлевшего клиентов мексиканских борделей 70-х. "Не надо играть прическу. Она сама должна играть". Словно неутомимые экзорцисты они изгоняют беса, а тот всегда возвращается — какого добра можно ждать в мире, где людей убивает дурацкая прическа?
Впрочем, Коэны сделали нечто большее, чем создали этих демонов — они накрепко привязали их к американской почве. То, что в "Старикам тут не место" ландшафт играет роль одного из персонажей, братья признаются прямо. Однако, и заснеженные равнины Среднего Запада в "Фарго" и Юг в "О, где же ты, брат?", и калифорнийские пляжи "Бартона Финка" и даже напоминающие "Метрополис" урбанистические ландшафты "Хадсакера" — все играют роль не декорации, но естественной среды обитания потусторонних сил, где так легко затеряться человеку и помощи ждать неоткуда. В каком-то смысле Коэны — такая же "американа" как плакаты с Бетти Пейдж, реклама "Кока-Колы" и зажигалки "Зиппо", только с чертовщиной.
В этом смысле вероятно, самым "коэновским" фильмом до сих пор был "Большой Лебовски", своего рода "Искушение святого Антония" — добро пожаловать в мир боулинга, добро пожаловать в мир боли. Тотальный абсурд достигал здесь такого размаха, что перед лицом комической катастрофы под названием "реальность" инфернальные безумцы, вроде нигилистов, порномагнатов и непристойного боулингиста-педофила Хесуса оказываются мелкими и безобидными, в сущности, бесами, укрощаемыми двумя придурошными святыми, имя коим — Чувак и Уолтер Собчак.
Кадр из фильма "Большой Лебовски"
Но после "Большого Лебовски" что-то случилось — и лучшим словом здесь будет "скука". Шалый "О, где же ты, брат?", "Человек, которого не было", столь совершенный, и столь формальный, что непонятно как к нему относиться, "Невыносимая жестокость", "Игры джентльменов" — такое чувство, что браться растерянно искали себе задачу, которая могла бы их захватить — и не находили. Оставалось выкручивать от безделья руки голливудским штампам и валять дурака.
Пока такая задача, наконец, не нашлась — в виде романа Кормака Маккарти. Получился самый лаконичный, самый зрелый и, возможно, лучший фильм Коэнов, подводящий черту под целой эпохой, в которой всегда было место для смеха. Там где было смешно, теперь жутко. Что-то закончилось. Ничего не изменилось.
Всё о новом фильме братьев Коэн "Старикам тут не место" →