Компьютерный хорек против Ватикана
Ξ 3 февраля, 2008 | → | ∇ Новости кино, рецензии |
Шустрая 12-летняя сирота Лира Белаклуа коротает отрочество в Оксфорде (он находится не в нашем, а в параллельном мире, где вовсю летают на дирижаблях) и сует свой нос, куда ее не просят. Впрочем, обстоятельства к тому располагают, и тайн вокруг полно. На улицах средь бела дня пропадают дружественные цыганские дети, а университетское руководство, хоть и бросается словами про независимость и свободу слова, ведет себя подозрительно до такой степени, что в самом начале фильма зачем-то норовит отравить лорда Азриэла, дядю Лиры (Дэниел Крейг). «Магистр попросил налить вам токайского вина 99-го года. Он знает, вы к нему неравнодушны», – льстиво говорят лорду. Нисколько не смущаясь того, что с минуты на минуту ему солировать на ученом совете, лорд охотно наливает полный бокал, но племянница (в момент подсыпания яда привычно крысятничавшая под столом) с криком «Дядя, не пей!» выбивает из его руки посуду.
прокат выходит «Золотой компас» – перегруженная спецэффектами масштабная попытка экранизировать культовое фэнтези писателя Филиппа Пулмана. Для карьеры режиссера, создателя «Американского пирога» Криса Уайтца, она может оказаться последней.
В осуществлении добрых дел ей помогут приятель-поваренок, цыганский барон, ведьмы, бронированный медведь, золотой компас (полезный не только как кусок драгметалла, но и как детектор, помогающий отличать правду от лжи) и личный деймон.
Деймон, душа всякого человека, присутствующая при нем в виде осязаемого зверька, – одна из основополагающих выдумок английского фантаста Филиппа Пулмана.
В своей трилогии «Темные начала» он соорудил мифологию сродни «Властелину колец»Толкиена. В ориентированной вроде бы на детей прозе писатель по-большевистски программно, но более тонко борется с церковными институтами. В романе, к примеру, креативно мыслящие священнослужители проводят в лабораториях на Северном Полюсе операции по разделению детей и деймонов, а упоминания о душах-зверьках бесстрашно подшиты в библейские цитаты из 3-й книги Бытия. Что и позволило пресс-службе Ватикана обвинить авторов фильма в атаке на христианство.
Впрочем, скандал с экранизацией «Темных начал» – и сам дело темное.
То ли католические деятели, по примеру заочно хаявшего «Доктора Живаго» советского токаря, попросту не успели ознакомиться с кинематографической версией продукта, то ли скандал есть полюбовный пиар, и в лице режиссера Криса Уайтца мы имеем не особенно даже тщательно законспирированного ватиканского агента. В целом, следуя сюжету первоисточника, создатель «Американского пирога» и мелодрамы «Мой мальчик» поступил с трилогией живого и готового на компромисс Пулмана примерно так же, как постановщик «Трои»Вольфанг Петерсен поступил с эпосом давно покойного и apriori нескандального Гомера.
И тут постановщик сбросил за борт весь философский балласт в лице садистов в сутанах и пространных речей вроде: «Думай об Адаме и Еве, как о квадратном корне из минус единицы», – сведя суть происходящего к борьбе спецэффектов добра со спецэффектами зла.
Борьба энергична, но не завораживает, хотя на экране ежеминутно происходят не самые обыденные вещи. Деймон Лиры, будучи в обычном виде хорьком, иногда превращается в птичку, а когда надо схватиться с главным недругом, обезьяной, сопровождающей отрицательную героиню Николь Кидман, становится агрессивным котиком. Гремя железом, сражаются выполненные в натуральную величину и действительно бронированные белые медведи. Пикирующие с ночного неба ведьмы разят из луков тартаров, которых легко узнать по обмотанным для тепла цветными шерстяными нитками дулам ружей и казацким шапкам, призванным, судя по всему, транслировать некий славянский дух.
Все это великолепие греет зрительскую душу не больше, чем шерсть ружье. Кинематограф не ушел бы далеко, пугай его создатели аудиторию одним и тем же прущим в зал поездом. Спецэффекты хороши как гарнир, но не в качестве основного блюда, и успех способно гарантировать только соблюдение верных пропорций, как это было во «Властелине колец» или в советском «Вие» с драматургически обоснованными, а потому впечатляющими и сегодня полетами в гробу Натальи Варлей. Крис Уайтц – не Джексон и не Гайдай. Когда в финале Лира скороговоркой, будто на линейке, тарабанит намеченные ею на следующую серию задачи, дрожь в ее голосе можно истолковать и как неуверенность в своих детских силах, и как сомнение, воодушевят ли кассовые сборы продюсеров на сиквел. Перед нами тот классический случай, когда зло способно победить только бабло.